Почему власти не реагируют на сетевые призывы к расправе с учителями и школьниками Международной школы Алматы
В конце февраля стало известно, что досудебное расследование по заявлению Ольги ПРИМУШКО (АЙДАРАЛИЕВОЙ) прекращено за отсутствием события преступления.
Напомним, в сентябре 2023 года Ольга Примушко (Айдаралиева) обратилась с заявлением в полицию о том, что неизвестный надругался над ее ребенком в Международной школе Алматы.
Многочисленные видеообращения матери активно тиражировались блогерами и журналистами.
И сегодня можно найти десятки, если не сотни ссылок в ответ на поисковый запрос с названием школы и слова «первоклассник», которые ведут на материалы с однозначными заголовками, уже констатирующими факт изнасилования ребенка.
Полиция Алматы в ходе расследования столкнулась с серьезным давлением на следствие со стороны матери ребенка, обвинившей полицейских в некачественной экспертизе, при этом она наотрез отказалась от повторного обследования ребенка и беседы с психологами. В то же время матерью были преданы огласке физиологические и психологические подробности, описывавшие состояние ребенка.
Мы сообщали о том, как развивалась эта история.
Сразу после ноябрьской пресс-конференции Примушко (Айдаралиевой) мы обратились за комментарием к директору МША Ирине ЛОГИНОВОЙ. Директор встретилась с нами при условии, что интервью она даст только после завершения расследования, чтобы не оказывать давление на органы дознания. Точно так же повел себя и фонд NNEF, опекающий этот и многие другие образовательные проекты в Казахстане.
После публикации информации о прекращении дела директор Логинова согласилась рассказать, что испытали дети и учителя школы и о том, что пришлось пережить ей самой.
— Сейчас меня очень беспокоит ребенок, который оказался в такой неоднозначной ситуации, – рассказывает Ирина Викторовна. — Мы предоставили мальчику индивидуальное дистанционное обучение, но активному парню находиться дома без социума – это, на наш взгляд, не совсем верно. Ведь известно, что взаимодействие с одноклассниками способствует развитию умения общаться, решать конфликты и адаптироваться к различным социальным ситуациям. К сожалению, практически весь учебный год ребенок лишён такой возможности. Несмотря на все усилия школы, мальчик пропустил более 50% запланированных дистанционно учебных занятий. Причины пропусков нам неизвестны. По этому поводу мы вынуждены были обратиться в государственные органы, защищающие права детей, чтобы они оказали содействие в получении первоклассником полноценного образования.
— Какая реакция?
— Как только школа обратилась в соответствующие государственные органы, защищающие права детей, мама написала, что ребенок болел, и представила единственную за всё время справку, подтверждающую болезнь ребенка в феврале.
Сегодня мы получили ответ из компетентных органов, что наше письмо будет рассмотрено комиссией по защите прав детей не по месту проживания ребёнка, а по месту нахождения школы. Поэтому пока ответа у школы нет. Решение, в соответствии с нашим законодательством, остаётся за государственными органами. Школа со своей стороны предприняла все усилия для обеспечения конституционного права ребёнка на получение качественного образования.
— Какую позицию занимала школа и ее владельцы во всей этой истории?
— В первые сутки, когда школа получила информацию о заявлении мамы в полицию, мы задались вопросом, адресованным прежде всего к самим себе: могло ли что-то произойти с ребенком на территории школы? Тогда мы не находили себе места и думали, как оказать необходимое содействие следствию, как защитить данного ребёнка и всех других детей школы от обрушившихся на них обвинений и угроз.
— И как вы поступили?
— Первое, что мы сделали вместе с родителем класса, самостоятельно проявившим инициативу: просмотрели все видео с камер по датам, когда могло произойти преступление. Это заняло несколько суток, потому что надо было проследить каждую секунду пребывания ребенка в школе в эти дни. Когда мы отсмотрели все видео со всех камер наблюдения, куда попадал ребёнок в указанные мамой дни, у нас появилась твёрдая уверенность, что никакого насилия в школе не было вообще. Ребёнок всё время был в хорошем настроении, в дружелюбном окружении. Потом мы просмотрели все видео начиная с первого сентября.
Конечно, напряжение было высочайшее. И даже не из-за того, что в СМИ и социальных сетях писали весь этот ужас, а потому что я чувствовала личную ответственность и за этого ребенка, и за каждого ученика школы. Нам необходимо было во всём разобраться. Вступать с мамой в полемику мы не могли, мы ждали окончания следствия.
Потом мы задались вопросом, а мог ли ребенок пострадать где-то за пределами школы?
Все эти месяцы этот вопрос не оставлял нас в покое, и только теперь мы с облечением узнали, что «событие преступления отсутствует», то есть ребёнок не подвергался насилию ни в школе, ни за её пределами.
Но травля школы, учеников и учителей, к сожалению, не прекращается. Несколько дней назад в 2GIS опять появились сообщения с угрозами. В школу на телефоны и мессенджеры уже поступали в сентябре и октябре прошлого года аналогичные сообщения, и мы, конечно же, обратились в правоохранительные органы, но получили ответ, что в подобных сообщениях нет состава преступления. Тогда мы не понимаем, как школа может защитить своих учеников от таких угроз и можно ли вообще как-то уберечь детскую психику от подобных нагрузок?
У школы, к сожалению, сегодня нет ресурсов, чтобы оградить своих учеников от травли.
— Как дети реагировали на хейт?
— Детей, конечно, эта ситуация сильно задела. Это же – ДЕТИ! Один девятиклассник написал в какой-то из лент, что учится в этой школе и уверен, что здесь такого не может произойти, а в ответ получил столько негатива …
Как ни странно, эта ситуация объединила нас всех. В те дни все ученики надели форму с эмблемой школы. Более 90% была посещаемость. Никто не болел и не придумывал причины, чтобы не прийти в школу. Родители класса, в котором учится мальчик, привели всех детей на занятия уже на третий день после публичного заявления мамы.
Дети стали более бережно относиться друг к другу и к школе, у нас за этот период практически не было ни одного дисциплинарного нарушения. Когда мы встречались на ассамблеях, я говорила ребятам: «Да, нам больно, но мы – одна большая семья. И я, и вы, мы все хотим видеть на уроках, переменах, на любом мероприятии достойного студента нашей школы». Если бы в другой ситуации они такое услышали, возможно, так серьезно они бы не восприняли мои слова и даже иронизировали бы. Но в данной ситуации каждый ученик отреагировал как настоящий патриот своей школы и своей семьи.
А какой бал они устроили на Новый год! Это была инициатива одной нашей ученицы, которая собрала команду из старшеклассников и всё организовала. Дети с 8 по 11 классы так танцевали на этом балу – это было очень сказочно, красиво, такое было ощущение чистоты. В зале было около 100 детей, никакой дополнительной охраны нам не понадобилось, не было ни одного нарушения! На этом мероприятии присутствовали и родители, которые смотрели на детей и, вспоминая свои школьные годы, восхищались сегодняшним поколением.
Это дети, а родители – это совсем другая история. Они с самого начала только и просили: «Дайте нам добро на защиту школы, мы сейчас напишем всюду про тех, кто наших детей оскорбляет, кто школе угрожает, мы выступим в защиту школы»! Я, как смогла, их сдерживала.
— Кто-то ушел из школы из-за скандала?
— Ни один ребенок не покинул школу в связи с этой ситуацией. Более того, к нам пришли новые ученики. Стоит отметить, что родители наших учеников тоже пережили очень серьезный прессинг со стороны друзей, родственников, партнеров по бизнесу. По их словам, они услышали много упреков в том, что не забирают детей из ТАКОЙ школы. Родители почему-то сразу предположили, что нападки на школу были неслучайными, что это мог быть заказ.
— А чей это заказ?
— Я могу только предполагать, кто за этим стоит, но любое моё предположение требует доказательств. Я не могу позволить себе делать голословные утверждения. Но могу сказать точно, что есть в этом деле очевидные вещи. Например, мама, обвинившая школу в этом преступлении, в своих заявлениях упоминает случаи, о которых она знать не могла, потому что её ребенок в тот период в школе просто не учился. Ход действий Примушко (Айдаралиевой), её обращения с письменными заявлениями, выпады лично против меня как директора, обороты речи, даже обращение в международную организацию — все практически совпадает с тем, что школа уже испытала ранее. Однако собирать доказательства, выявлять взаимосвязи – это работа не школы, а компетентных органов. Но могу точно сказать, что эта связь явно прослеживается во всем.
В школе после этих событий, как и во многих других городских школах, была проведена прокурорская проверка. Наша школа была одной из первых, в которую пришла комиссия. Проверка была тщательной, мы получили замечания и рекомендации, которые приняли к сведению и исправляем.
— Вы отслеживали публикации, анализировали?
— Честно говоря, мне как директору было не до этого. Для меня было очень важно сохранить здоровую образовательную среду и не сорвать учебно-воспитательный процесс. При Фонде образования, который является нашей головной организацией, был создан оперативный штаб, который и занимался статистикой и другими вопросами, в первую очередь — обеспечением безопасности на территории школы.
По моему личному впечатлению при прочтении комментариев и самих публикаций, судьба ребенка, якобы подвергшегося насилию, не была приоритетной среди всех нарративов, навязываемых общественному мнению. В первую очередь подчеркивали, что это школа НАЗАРБАЕВА. На втором месте по интересам стояла моя участь как руководителя школы, постоянно звучали призывы о том, чтобы сместить меня с должности. Третье, что всех интересовало и вызывало негативный отклик – это материальный статус родителей учащихся школы. Четвертое – критика в адрес следственных органов. И почему-то мало кого интересовало, а где же преступник? Было ощущение, что и сама мама в порыве своих усилий «утопить школу в разбирательствах» совсем не искала виновного.
— Пройдет год, 10 лет, и в интернете при поиске информации об МША поисковик будет выдавать «насилие над ребенком». Вы будете требовать удаления этих публикаций?
— После того, как полиция объявила, что никаких следов насилия не обнаружено, мы разослали письма по СМИ, которые бездоказательно обвиняли школу в том, что именно здесь произошло изнасилование. Редакция сайта «Орда», например, отреагировала сразу и удалила все публикации. Некоторые издания ответили, что они подразумевали другое под этими публикациями, и статьи свои не удалили.
— Вы действительно поставили камеры в туалетах?
— После этого случая камеры были установлены. Вопрос установки камер в туалетах предварительно обсуждался с учениками и родителями, и студенческий совет дал добро. Камеры не захватывают приватную зону, а фиксируют только «зону умывания», вход и выход из туалетов.
Отдельно скажу о журналистах. Считаю, что должно соблюдаться с их стороны законодательство РК в отношении предотвращения распространения недостоверной информации и нарушения права на конфиденциальность. Закон диктует, что лица несовершеннолетних детей без согласия родителей транслировать нельзя. Однако один из телеканалов снял сюжет и показал лица детей, выходивших из школы. Информация представлялась с искажениями. Например, в этом сюжете на русском языке говорится, что ребенок пробыл в туалете 1 минуту 15 секунд, на казахском – что ребенок был в туалете 15 минут.
Некоторые СМИ с камерой стояли у ворот школы: дети выходят с территории, а за воротами операторы ведут съемку. Когда мы попытались сделать им замечание, то в ответ услышали: «Мы журналисты, имеем право!».
Мы поставили в известность департамент полиции, что в адрес детей и школы постоянно поступают угрозы, попросили организовать мобильное патрулирование вокруг школы. Мы, конечно же, понимаем, что у полиции нет таких ресурсов. В то время следствие только началось, и, возможно, они не должны были идти с нами на контакт. Но нам необходимо было хоть как-то защитить своих учеников и сотрудников. Нам пришлось патрулировать периметр школы силами своей охранной компании и сотрудников.
— Как вести себя социальным учреждениям, оказавшимся в эпицентре общественного порицания?
— Не имеет значения, государственная это школа или частная. Это – организация образования, в которой воспитываются, учатся и растут дети нашей страны. Они все должны быть защищены Конституцией Республики Казахстан и другими законами! Реакция на предполагаемое преступление в отношении кого-то из детей на территории школы в правовом поле, на мой взгляд, должна выглядеть так: школу оцепили и провели все оперативно-следственные мероприятия, предусмотренные законом. Кстати, оперативно-следственные мероприятия в нашем случае прошли очень организованно. Но подчеркну: только официальные лица имеют право делать какие-либо заявления. А все остальные, особенно те, кто называет всех учащихся педофилами, нарушают закон! Подобные провокационные статьи и заголовки, а также комментарии с такими обвинениями должны были строго пресекаться. А люди, написавшие такое, должны привлекаться к уголовной ответственности. Школы беззащитны в информационном поле, в социуме, и мы до сих пор такими остаемся. Но какие-то меры мы всё-таки постараемся предпринять.
— Будете подавать в суд за клевету?
— Это видится как логичное ответное действие, так как оно связано не только с защитой интересов детей, но и с защитой репутации школы. История ведь на этом не закончилась, Примушко (Айдаралиева) хочет добиваться возобновления расследования, как вы, наверное, уже читали.
В школе работает несколько психологов, которые проводят всю плановую работу с детьми. Но у нас в Казахстане у родителей есть право отказаться от психологической помощи ребенку в школе. Примушко (Айдаралиева) воспользовалась этим правом и не дала согласие на психологическую поддержку со стороны школы в самом начале учебного года. В январе текущего года мы опять предложили ей помощь, но она отказалась.
Если внимательно отследить все действия мамы с момента ее прихода в школу, то наблюдается следующее: мама ребенка не заполнила при поступлении в школу анкету о составе семьи, не предоставила паспорт здоровья своего сына, не стала покупать в августе школьную форму… Мы уже позже стали задумываться, а почему? Может быть, она и не планировала, что её ребенок задержится в нашей школе надолго? Все последующие её действия (заявления в социальных сетях, пресс-конференции, публикации и прочее) уже теперь, после анализа всего произошедшего, вызывают большие сомнения – а не были ли её они заранее и тщательно спланированы?
От ситуации, в которой оказалась наша школа, к сожалению, никто не застрахован. Совершенно не защищёнными оказались в этих обстоятельствах в первую очередь дети! В данных условиях нет никакой защиты ни у школы, ни у сотрудников, ни у бизнеса.
Источник: Ratel.kz
